Леонид Кучма: “Лазаренко — сильная личность”

Газета “Время новостей” публикует отрывки из новой книги Леонида КУЧМЫ “После майдана”. Книга основана на дневниковых записях, которые автор, президент Украины (1994-2004), вел на протяжении 2005-2006 годов. Леонид Кучма анализирует текущие политические события на Украине и мире, вспоминает прошлое, рассказывает о встречах с лидерами разных стран: Борисом Ельциным, Владимиром Путиным, Иоанном Павлом II, Сильвио Берлускони, Гельмутом Колем, Франсуа Миттераном, Цзян Цзэминем, Уго Чавесом и многими другими.

Особое место в книге отводится событиям “оранжевой революции” ноября-декабря 2004 года.

Книга, которую выпускают киевский фонд “Украина” и издательство “Время”, выйдет в свет в мае 2007 года.

8 декабря 2006 года

Специалист по командной экономике

Ходило мнение, что я привез Павла Лазаренко с собой из Днепропетровска. Это неправда. В Днепропетровске мы с ним не общались. Познакомились, когда оба оказались в парламенте. В советское время он заведовал отделом сельского хозяйства Днепропетровского обкома партии. Мы были в разных весовых категориях. Для директора Южмаша такой партийный аппаратчик не фигура. После 1991 года он стал представителем президента в области. Когда Кравчук проиграл мне президентские выборы, я оставил Лазаренко в прежней должности: мне не хотелось начинать кадровые перемены со своей области. При этом я очень хорошо знал, что во время выборов он делал все, чтобы я проиграл.

Павел Лазаренко оказался в Киеве благодаря Евгению Марчуку. Марчук тогда был премьер-министром. Он несколько месяцев уговаривал меня назначить Павла первым заместителем премьер-министра. Марчук не был компетентен в экономике. Это не его род деятельности. Он знал, что Лазаренко — хозяйственник, и хозяйственник крепкий. Правда, насколько Павел разбирался именно в рыночной экономике — другой вопрос. В Днепропетровской области ею и не пахло. Там была чисто командная экономика, в которой Лазаренко разбирался очень хорошо. Более того, он был для нее создан. Но при этом он мастер подбирать все, что плохо лежит. Из таких получаются неплохие предприниматели. В правительстве он повел себя так, что Марчуку там практически стало нечего делать. В этом смысле можно сказать, что Лазаренко его выжил. Я своим указом о снятии Марчука просто оформил быстро свершившийся факт.

Лазаренко — сильная личность. Одна из сильнейших в Украине — во всяком случае из тех, что появлялись на ее горизонте за годы независимости. Работоспособный колоссально! В этом отношении только один человек равен ему. Это, конечно, Юлия Тимошенко. Если бы политреформу, которую мы с Медведчуком так и не смогли “продавить” через Верховный совет, “лоббировали” Лазаренко или Тимошенко, она бы состоялась. В этом не может быть сомнений. При условии, конечно, что она была бы им нужна.

В правительстве Марчука Павел Лазаренко принимал основные решения по газовым и приватизационным делам. Когда он стал главой правительства, эти вопросы остались, естественно, за ним.

Мы не Белоруссия

Я не мог вникать во все детали торговли газом и проведения той же приватизации. Больше того, скажу со всей откровенностью, я был довольно далек от приватизационной конкретики. Многого из приватизационной технологии я просто не понимал. На нас давил Международный валютный фонд, требуя самых высоких темпов этого процесса. Это совпадало с моим видением ситуации. Я считал, что чем быстрее государство избавится от функции хозяйствующего субъекта, тем лучше. Другого выхода просто не было. Верховной радой ежегодно принималась обстоятельная программа приватизации. Я считал, что остальное должно быть делом техники. Главное — быстрее! А скорость могла быть обеспечена только большим административно-командным напором, волей таких людей, как Лазаренко. Стоять у них над душой — значило бы парализовать весь процесс.

Такова суровая правда жизни. Я не считаю нужным ее скрывать. Конечно, если бы этот процесс шел медленнее, то схемы приватизации могли быть более прозрачными. Но все равно: провести приватизацию справедливо, к всеобщему удовлетворению, невозможно. Для меня это само собою разумелось. Считаю, что Украине и нужен был руководитель с таким убеждением. Представляю себе, что мог бы натворить человек, который бы во главу угла поставил “справедливость”. Страна надолго погрязла бы в разрушительной склоке. Приватизация — это такая операция, которую надо или делать и без промедления, или не делать. Но если бы мы не стали ее делать, мы бы с нашим огромным хозяйством наверняка развалились бы.

Мы ведь не Белоруссия. Ее “приватизировал” один человек и десять лет продержался на советской инерции и на российских привилегиях. В Белоруссии нет, например, угольной промышленности, а в Украине она висела на шее государства и тянула его ко дну. В Белоруссии не было огромной устаревшей металлургической промышленности... Белорусское народное хозяйство — хозяйство послевоенное, как я уже говорил. А нашу металлургию после войны вернули из Сибири, и она проскрипела еще полстолетия и даже больше. Она и сейчас занимает первое место в мире среди отсталых производств. Есть предприятия, где возраст основных фондов 60--70, а то и больше лет, хотя норма — 25. Выгоднее было бы снести все допотопное и построить новое. Я уверен, что это было бы сделано, если бы в Советском Союзе была проведена приватизация году в пятидесятом или сразу после смерти Сталина, в пятьдесят третьем. Достаточно сравнить состояние нашей металлургии до приватизации и после нее. Буквально за несколько лет в ней было сделано больше, чем за все годы советской власти! Такое техническое перевооружение в такие короткие сроки и с таким результатом под силу только частному бизнесу.

“Монстры” и “легковесы”

“Криворожсталь” — крупнейший в Украине производитель металлопродукции. Его доля на рынке достигает 20%. Мощности предприятия, имеющего полный производственный цикл, рассчитаны на ежегодный выпуск свыше 6 млн тонн проката, около 7 млн тонн стали и более 7,8 млн тонн чугуна. Можно ли представить, к примеру, чтобы Москва отдала в иностранные руки компанию, контролирующую 20% нефтяного рынка? А газового? А рынка металлов? Ответ известен: нет! То же самое можно сказать и о США, и о ряде других стран. Наша металлургия могла и, по моему мнению, должна была стать основой для формирования мощных транснациональных корпораций, способных быть субъектами мировых экономических процессов. У нас все для этого есть. И производственные мощности, и огромные запасы сырья: месторождения железной руды, мирового значения запасы марганца, свой уголь, в том числе коксующийся... (Зарубите это себе на носу, господа, которые пишут и говорят, что я “отобрал” у государства “Криворожсталь” и “передал” ее Ахметову и Пинчуку, чтобы, став ее фактическим хозяином после окончания моего второго президентского срока, обеспечить себе безбедную старость. Я как-нибудь проживу и без “Криворожстали”. А вот Украине без нее будет хуже, чем было бы с нею. Скажу в который раз: нельзя делать такие подарки иностранцам, пусть и за большие деньги. И для ясности хочу еще раз подчеркнуть, что решения о приватизации того или иного объекта в Украине принимают Фонд госимущества и правительство. Президент своим указом может приостановить решение правительства, что я и сделал по Одесскому припортовому заводу и Укртелекому. К сожалению, не сделал того же в отношении “Криворожстали”. Понимаю, что мои объяснения по этому поводу произведут впечатление далеко не на всех. Мог, а не сделал, хотя соответствующий указ был подписан. Почему я не выпустил его в свет?)

Посмотрите на Россию. Как бы кто ни критиковал Путина, все признают, что сделанная им ставка на развитие мощных корпораций, способных конкурировать на мировом рынке и содействовать продвижению интересов российского государства, резко усилила позиции России на международной арене. Москва создает экономических “монстров”, способных тягаться с западными “монстрами”. А иначе никак! “Легковесы” в таких сферах, как та же металлургия, обречены на поражение в конкурентной борьбе с “тяжеловесами”.

В свое время вопрос, кому должна принадлежать “Криворожсталь”, звучал для меня так: кого будем усиливать, чьи финансово-промышленные группы и корпорации — свои или иностранные? Я считал, что необходимо усиливать своих. (В крайнем случае оставить предприятие за государством. Вообще если в таких делах совершена ошибка, лучше не торопиться ее исправлять: можете ее повторить. Вырученные деньги были и уплыли, а “Криворожстали” Украина лишилась. Что же касается денег, цены, то она за два-три года может вырасти раза в два, рынок ведь есть рынок. И что, опять кричать, что, продав комбинат индусу, продешевили? Опять искать виноватых и делать революцию, чтобы их наказать и восстановить “справедливость”?) К тому же в Украине в отличие от России не так много сфер, где мы имели потенциал для формирования “монстров”. Металлургия — едва ли не главная. В том же русле я рассматривал и формирование таких (государственных) монополий, как НАК “Энергетическая компания Украины” и НАК “Угольная компания Украины”. Хотелось создать мощных игроков на рынке, способных ставить перед собой амбициозные цели и задачи.

Объективной предпосылкой приватизации, и приватизации быстрой, было именно плохое состояние промышленности, изношенность основных фондов предприятий. Я хотел бы подчеркнуть это со всей силой. Не существовало другого реального способа остановить развал этой базы и двинуться вперед. Об этом, кажется, никто до сих пор не сказал достаточно внятно и аргументированно. Видимо, стоит обратить внимание и на другой нюанс украинской приватизации. Он прямо связан с тезисом о “продаже за бесценок”. В Польше, Венгрии, Чехии предприятия продавались за деньги, и многие из них были куплены иностранцами. Это вроде бы плюс: казна получила деньги, предприятия — инвестиции. Но плюс этот — краткосрочный (уже, кстати, исчерпавший себя). Значительная часть производств (в их числе и высокотехнологичные, например, в сфере ВПК) в этих странах утрачена — предприятия перепрофилированы либо вообще закрыты. Некоторые и выкупались-то иностранцами с целью избавиться таким простым способом от конкурента. Сейчас эти государства участвуют в европейском разделении труда во многом в ранге “младших” — там размещаются сборочные производства. А ведь политическая самостоятельность страны во многом зависит от того, кто контролирует ее экономику. Украина же, как и Россия, избрала иной путь приватизации. Объекты в основном достались отечественному бизнесу. Соответственно у наших стран больший потенциал самостоятельности. При всех издержках и потерях 90-х годов у нас были сохранены высокотехнологичные отрасли — оборонка, ракетостроение, авиация. В этом я вижу будущее Украины.

Побег Лазаренко — тайна за семью печатями

Мне понятен популизм перед президентскими выборами, во время выборов и сразу после них. Апеллировать к массам, обещать “восстановление справедливости” — обычное дело в политической борьбе, которую мы можем наблюдать во всех странах бывшего социалистического лагеря, да и не только там. Но мне, конечно, жалко, что молчат специалисты — люди, которые знают, как было дело при “режиме Кучмы”, и почему так, а не иначе.

Когда Лазаренко ушел из правительства, он решил стать народным депутатом. Разумеется, выдвинули его в Днепропетровской области. Именно она дала ему нужные голоса. В остальных регионах он получил нули. Так его “Громада” оказалась в парламенте. Образовать отдельную фракцию она не могла: не хватало “штыков”. Тогда Лазаренко пошел, как говорят, с заманчивыми предложениями по другим фракциям. Желающие перейти под его начало нашлись. Так он организовал свою фракцию. И она стала обладательницей “золотой акции”! Сначала это проявилось при выборе председателя парламента. Раз десять голосовали за Мороза, раз восемь — за Симоненко. По два голоса не хватило Кравчуку и Плющу. Лазаренко обещал им поддержку своей фракции, а когда доходило до дела, нарушал обещание. Два месяца избирали председателя парламента! Наконец председателем стал Ткаченко. Юлия Тимошенко как член “Громады” получила бюджетный комитет. “Громаде” достался и ряд других ведущих комитетов.

Оснований жаловаться на судьбу у Лазаренко не было. Он стал членом Парламентской ассамблеи Европы, в качестве руководителя фракции часто выезжал в Брюссель. Но когда он попался в Швейцарии с панамским паспортом, то в Верховной раде с удовольствием проголосовали за лишение Павла Ивановича Лазаренко депутатской неприкосновенности. Это было 17 февраля 1999 года. С представлением генеральной прокуратуры на привлечение Лазаренко к уголовной ответственности согласились более 300 депутатов!

В производстве генпрокуратуры находилось тогда пять уголовных дел, прямо или косвенно связанных с его именем:

по фактам хищения государственного имущества в особо крупных размерах должностными лицами агрофирмы “Наукова” Днепропетровской области, которой по распоряжению бывшего премьер-министра Украины П. Лазаренко незаконно предоставлен кредит в размере 10 млн 970 тыс. долл. за счет государственных средств;

• по фактам злоупотребления властью должностными лицами кабинета министров Украины при выделении средств на ремонт дачного дома, в котором проживал П. Лазаренко, и незаконной передаче этого дома в аренду коммерческой структуре города Днепропетровска;
• по фактам незаконного открытия за пределами Украины валютных счетов для гражданина Украины П. Лазаренко;
• по фактам злоупотреблений и превышения полномочий должностными лицами промышленно-финансовой корпорации “Единые энергетические системы Украины”, возглавляемой Ю. Тимошенко, при получении и использовании гуманитарной помощи для Украины;
• по фактам хищения государственных средств в особо крупных размерах должностными лицами кабинета министров Украины при приобретении за границей у компании GHP шести сборных домиков для базы отдыха кабинета министров Украины. (Американский суд потом снял это обвинение).

Павел тут же улетел в Грецию, потом сдуру — в Америку. Зачем Лазаренко решил убежать из страны — тайна за семью печатями. Наверное, считал, что за океаном отсидится. Купил богатейшую виллу, забрал детей...

Жалко украинских денег

Знал ли я про его “коммерческую” деятельность на посту премьер-министра? Знал ли я, что Юлия была при нем одним из самых главных действующих лиц? Знал ли я про те же “газовые схемы”, позволявшие кое-кому обогащаться сверх всякой меры? Или про столь же выгодные приватизационные “схемы”... Я подозревал. Но надо иметь в виду, что эта деятельность длилась недолго. Чтобы пресечь ее в самом начале, я должен был бы с первых дней работы Павла премьером установить за ним специальное наблюдение. Это означило бы, что я назначил на такую высокую должность человека, которому заведомо не доверяю. Но тогда зачем бы я стал его назначать? Это абсурдное допущение. Любой здравомыслящий человек, чуть-чуть подумав, со мною согласится. Я в этом уверен. Какие-то подозрения или ожидания, что тебя подведут, всегда есть у всякого руководителя. Но если давать волю подозрениям, то продуктивно работать будет невозможно. Вся твоя работа сведется к слежке за подчиненными и выдвиженцами. А это уже болезнь. С такой болезнью на руководящем посту долго не протянешь. Ведь твоя обязанность — обеспечить результат. А разоблачение подчиненного тебе должностного лица не может считаться тем результатом, ради которого ты находишься в своем кресле.

Эффективность директора завода, министра, руководителя города, района или области при советской власти измерялась конкретными показателями — процентами выполнения производственно-финансовых планов. Так обстоит дело и после советской власти, и не может обстоять иначе. Первое и главное, на что смотришь, — как человек справляется с работой, с основными своими обязанностями, каковы показатели вверенного ему участка. Точно так же я смотрел на Павла Лазаренко после назначения его в правительство. Надо сказать, что первые результаты его деятельности меня устраивали. Ну а когда стали очевидны результаты другой деятельности — противоправной, он был сразу же уволен. Вот, собственно, и все. Очень много для разоблачения Лазаренко сделал Анатолий Матвиенко, председатель Народно-демократической партии.

Лазаренко не мог не играть в азартную игру накопительства. Он не мог не комбинировать. Такая натура. Не пренебрегал ничем. Санкционировал, например, закупку в Калифорнии щитовых домиков. Там они продавались по три копейки, а здесь — около ста тысяч долларов. Сто тысяч долларов бюджетных денег! Причем жить в этих домах в Украине невозможно. Украина не Калифорния. Их вынуждены были обкладывать кирпичом. А внутри... Я зашел в один и задохнулся от возмущения: за что выложены такие деньги из государственной кассы, в которой каждый доллар был тогда на счету?! Он, видимо, уже не мог остановиться. Ему не терпелось стать миллиардером. Россияне мне рассказывали, что Павла волновал один вопрос: есть ли уже у Вяхирева миллиард? Он задавал этот вопрос в Москве всем, кому только мог: “А у Вяхирева есть миллиард?” Наверное, спрашивал и у самого Вяхирева — они были друзьями. В то время считалось, что в России богаче Вяхирева никого нет. Тогда еще не было на слуху ни Ходорковского, ни Абрамовича.

Жалко украинских денег, которые Лазаренко потратил и, наверное, продолжает тратить на американских адвокатов. Он оказался в стране, где человек при деньгах может судиться сколько угодно. Есть адвокаты, берущие по три тысячи долларов за час своей работы. Вот он и платит, меняя их пачками. По американским законам, с арестованных счетов можно брать деньги на адвокатов. Вот они и затягивали процесс.

“Батьку, прости! Батьку, прости! Больше никогда не буду!”

Вспоминаю один эпизод, связанный с ним [Павлом Лазаренко]. Когда он был назначен премьер-министром, я послал его в Москву. Перед этим поговорил с Черномырдиным, который тогда занимал пост премьер-министра России. “Прими, пожалуйста, этого человека. Я возлагаю на него большие надежды”. Через день Черномырдин звонит мне: “Ты кого это ко мне прислал?” — “Павла Лазаренко, нового премьер-министра Украины. А что такое?” — “Жулик он. Вот что такое”. Вскоре Виктор Степанович приехал в Киев. Отправились мы с ним в Залесье — подышать лесным воздухом, побеседовать без помех. Ни охота, ни рыбалка не были предусмотрены. “Ну, — говорю, — выкладывай, что ты имеешь против моего нового премьер-министра”. — “Он мне деньги предложил! Пришлось выгнать дурака”. Я опешил: “Какие еще деньги?!” — “Зеленые. Баксы. Ты — мне, я — тебе. Так он собрался строить украинско-российские отношения. В частности, по газу. Решил подключить для верности мою личную материальную заинтересованность”. Кажется, никогда еще мне не было так стыдно за Украину. “Ты, — говорю, — можешь это все повторить в его присутствии?” — “Могу. Хотя лишний раз его видеть не самое большое удовольствие”. Позвали Павла. Черномырдин говорит ему: “Ну и что ты можешь сказать в свое оправдание?” — “А что такое, Виктор Степанович?” — “А то, что ты мне взятку предлагал. Причем долгоиграющую взятку, на постоянной, так сказать, основе. Или будешь отрицать?” Павел повернулся ко мне и бухнулся на колени: “Батьку, прости! Батьку, прости! Больше никогда не буду!”. Виктор Степанович набрал полные легкие воздуха и начал “воспитательную работу”. Я присоединился. Птицы с деревьев сразу слетели все, кажется, до одной. А Лазаренко стоит в траве на коленях... да не стоит, а ерзает ими, зелень на штаны собирает, обнимает мои колени и плачет настоящими слезами: “Прости, батьку!” да “Простите, Виктор Степанович!” Между прочим, когда он находился в кабинете Черномырдина, в предбаннике ожидала результатов встречи Юлия Владимировна Тимошенко...

Тимошенко считает, что это я ее посадил

Юля люто ненавидит меня за то, что была фигуранткой уголовных дел и даже провела какое-то время в заключении. Она считает, что это я ее посадил. Переубеждать ее бесполезно, да я, естественно, и не пытался. Она уверена, что первое лицо в государстве может все. Эту уверенность она распространила и на себя как на второе лицо, когда стала им после “оранжевой революции”. Никакого понятия о существовании законов и правил. Я сказала, я решила — и будет так. У меня были с нею интересные диалоги. Она — мне: “Леонид Данилович, на меня завели уголовное дело. Закройте его!” Я — ей: “Юля, как я могу закрыть? Иди в прокуратуру, объясняйся, отвечай на вопросы”. — “Они меня не слушают. Они мне не верят”. — “Юля, но я же не могу им приказать: верьте!”