Море волнуется “два”

Причина — отсутствие средств и нежелание поддерживать акционеров проблемных банков. Станет ли “шведская модель” альтернативным вариантом и поможет ли она расчистить банковские балансы от “плохих” активов?

В ближайшее время украинскую банковскую систему может накрыть вторая волна кризиса — на этот раз проблемы у банков возникнут из-за невозврата кредитов заемщиками. Об этом на минувшей неделе предупредил президент Украинского общества финансовых аналитиков Юрий Прозоров. При этом он отметил, что пока все проблемы банковской системы были связаны с резким обесцениванием гривни, прекращением рефинансирования наших банков за счет иностранных кредитов и бегством вкладчиков из кредитных организаций. Теперь на очереди кризис возвратов.

То, что проблема “плохих” долгов может обостриться, ожидают и аналитики агентства Standard & Poor`s: первый квартал банки и предприятия прошли относительно нормально, а к концу второго традиционно возрастет потребность в оборотных средствах, и у многих заемщиков, которым и так сложно обслуживать долги, может появиться соблазн объявить дефолт.

Вероятный рост невозвратов вызывает серьезную озабоченность и у аналитиков. По их мнению, к концу года этот показатель может увеличиться до 15% от суммы выданных ссуд. Банкиры дают несколько более оптимистичные прогнозы — 10%. Правда, оптимистичным его можно назвать лишь весьма условно. Уже сейчас, по данным Национального банка, просроченная задолженность перед банками за два первых месяца года выросла с 18 млрд. грн. до 22,5 млрд. грн.

После “первой волны” в очередь на национализацию выстроились шесть банков. Однако государство по-прежнему остается в стороне: Министерство финансов обвиняет Национальный банк в затягивании принятия решения по банкам, которым необходима государственная поддержка, Национальный банк в свою очередь парирует, что принятие решения затягивается из-за невозможности определиться с реальным числом банков и объемом их финансирования. Аналитики предполагают, что денег на рекапитализацию всех возможных проблемных банков действительно вряд ли хватит. Только на рекапитализацию трех из них — Укрпромбанка, Надра Банка и Родовид Банка может уйти порядка 12 млрд. грн. из предусмотренных бюджетом 44 млрд. грн.

В связи с чем совсем не неожиданными оказались слова заместителя главы Национального банка Александра Савченко, который оценил достаточность у государства ресурсов для рекапитализации всего лишь 10-15 банков.

Шведское счастье

Проблема с рекапитализацией украинских банков снова возвращает “к жизни” идею “шведской модели”. В связи с чем эксперты допускают, что ухудшение ситуации может заставить правительство вернуться к рассмотрению новой схемы санации проблемных кредитных организаций — их разделение с передачей высокорисковых активов на баланс специально создаваемого “плохого” банка. В экспертных кругах такая модель спасения банков называется “шведской”.

Нынешняя украинская ситуация, кстати, очень сильно напоминает шведскую середины 80-х. После дерегулирования финансового рынка в 1985 году в Швеции произошел резкий подъем кредитования, особенно в сфере недвижимости. Низкие процентные ставки и слабый госконтроль привели к избытку сомнительных займов. Активы резко дорожали, а на фоне рецессии 1991-1992 годов начали резко дешеветь. Спад сопровождался волной банкротств и кризисом ликвидности. Тогда убытки банков из-за невозвращенных кредитов составили 12% ВВП. Пять из семи крупнейших банков страны обратились за помощью к государству.

Схема выглядела следующим образом: в декабре 1992 года государство стало поручителем всей банковской системы Швеции, застраховав все обязательства 114 банков, кроме обязательств перед акционерами. Новая структура — Управление по поддержке банковской системы — поэтапно выделила в помощь пострадавшим банкам 65 млрд. крон (11 млрд долл .). Банки, получавшие вливания капитала, передавали акции государству, чтобы вознаграждение не досталось акционерам. Другими словами, в обмен на “плохие” активы государство забирало себе голосующие акции банков.

“Мертвые” долги были списаны, “живые” или “полуживые” — проданы. Шведский подход продемонстрировал эффективность. Потратив первоначально около 4% ВВП на спасение (порядка 11 млрд долл .), позднее государство начало обратную кампанию — приватизацию. В итоге его издержки снизились, по разным оценкам, с 4 до 0-2% ВВП. Ужесточенное с тех пор госрегулирование банковской деятельности позволило шведской экономике без больших потерь пережить нынешний кризис.

Впоследствии эту модель “прокатали” и в самих Штатах во время кризиса ссуд и сбережений (Savings and Loan crisis). Тогда американское правительство также “обидело” акционеров, забрав у них “мертвые” банки.

Украинское несчастье

Среди украинских банкиров и аналитиков “шведская модель” также набирает все больше популярности и рассматривается экспертами едва ли не как единственно возможная. Юрий Прозоров говорит, что “создание так называемого “плохого” банка, который за счет государственных средств выкупил бы проблемные активы у коммерческих банков, стало бы своего рода морозильником, в котором эти активы могли храниться в замороженном виде, пока на мировых финансовых рынках не потеплеет. Тогда их можно было бы продать по нормальной цене”.

Грег Краснов из Platinum Bank считает, что когда кризисы аналогичных масштабов происходили в других странах, Мировым банком уже была введена юридическая основа для решения подобных проблем. “Как правило, проблемные банки объединяются. Далее идет разделение на два юридических лица — хороший банк и “плохой” банк. В хороший банк перекладываются депозиты и хорошие активы. В этот же банк совершаются определенные вливания правительства и таким образом происходит определенная очистка финансового учреждения при участии регулятора и государства”, — говорит банкир.

Впрочем, у “шведской модели” есть и свои минусы. Главная проблема — по какой цене “плохой” банк должен выкупать у других банков их “проблемные” активы? Если установить высокие цены, то выиграют банки, но сильно проиграет государственный бюджет. А если цену сделать низкой, то тогда банкам это будет невыгодно. Тогда им придется эти активы списывать, что тут же обрушит их балансы. Определить некую среднюю цену пока не получается и у стран Европы. И немудрено: фактически — это политическое решение. Еще одна схема, которая активно обсуждается в странах Европы — создание не одного (центрального), а сразу нескольких “плохих” банков. Их могут учреждать любые коммерческие банки, объединившись в группы. Например, создать такого рода финансовый институт намерены земельные банки Германии, причем каждый из них будет иметь в этом “плохом” банке свою собственную “ячейку”. Данную схему, как наиболее приемлемую, озвучил и г-н Краснов: “Те банки, которые пошли по пути введения временных администраций НБУ или кураторства Национального банка, со временем могут быть объединены в новый банк. Вряд ли они выживут отдельно друг без друга, и вряд ли это имеет смысл. Существование 180 банков в Украине не имеет логического смысла. На развитых рынках процессы консолидации уже произошли, поэтому там более здоровый банковский сектор”.

Вячеслав МИРОНЕНКО