Донецкий клан

А зря. Его возвышение означало окончательную победу донецкого клана над всесильным премьером Павлом Лазаренко, который вскоре был отправлен в отставку. И хотя между первым крупным достижением новой донецкой элиты и приходом Януковича к власти в Украине пройдет добрый десяток лет, именно 1997 год можно считать отправной точкой, с которой началась экспансия “донецкого клана”

Истоки

Главный редактор еженедельника “Зеркало недели. Украина” Юлия Мостовая: Я бы выделила три регионально‑исторические особенности Донбасса. Во‑первых, в XIX—XX веках регион был большим плавильным котлом, где смешивались разные национальности, культуры, социальные классы. Поэтому Донецк всегда был “другим” — и в СССР, и в Украине. Во‑вторых, в этом регионе сформировалась многочисленная каста людей, которые любили и умели много работать и привыкли за свой тяжелый труд получать большие деньги. И в‑третьих, в Донбассе традиционно была очень криминогенная ситуация. Там находилось много исправительных учреждений. Эти факторы сыграли ключевую роль в становлении нынешней донецкой элиты.

Политолог Дмитрий Выдрин: Большая часть сегодняшней донецкой элиты — это жесткие хозяйственники, поднявшиеся в прямом смысле из‑под земли, из забоев. И добивались успеха они в основном благодаря крутости характера, умению рисковать и любой ценой достигать поставленных целей. Другая часть элиты прошла жестокую школу околокриминального мира. Слабаков и случайных людей там нет.

Философ Михаил Минаков: Донецкий клан очень пестрый. Если, например, в Днепропетровске евреи преимущественно держались евреев, комсомольцы — комсомольцев, блатные оставались с блатными, то в Донбассе сословные и этнические границы были размыты, главной была региональная идентичность. Техническая интеллигенция в лихие 90‑е там легко смешалась с криминалитетом; русские, евреи, украинцы, татары и греки без проблем нашли общий язык.

Ценности

Политолог Кость Бондаренко: Уникальная донецкая прямота и напористость — это миф. Луганчане или запорожцы не менее прямолинейны. Просто донецкие больше эти черты пиарят.

Мостовая: Есть какой‑то набор правил‑понятий. Например: “мы, донецкие, не выносим сор из избы”, “лучше пусть дурак, но свой, чем умный, но чужой”, “последнее слово всегда за нами”.

Минаков: В донецких парадоксально легко уживается искренняя вера и гламур. Однажды я был свидетелем того, как из Мариуполя в паломничество на Афон отправлялась ультрамодная яхта с набожными бизнесменами. При этом на борт они брали ящики спиртного и группу девиц очень легкого поведения. Еще одна яркая черта донецких — уважение и любовь к труду. У них нет иждивенческой психологии.

Кристаллизация

Бондаренко: Донбасс был первым регионом Украины, где значимые люди сели за круглый стол и решили: заключим перемирие, отразим внешнюю угрозу, а доли в бизнесе и деньги поделим потом. В 1995—1997 годах Павел Лазаренко пытался навязать донецким свои газовые схемы и получить контроль над крупнейшими заводами. В ответ донецкие консолидировались и единственные в Украине смогли устоять под натиском Лазаренко. Думаю, тогда же пришло понимание, что в единстве их сила, что если и дальше отстреливать и взрывать друг друга в борьбе за собственность и денежные потоки, то можно все потерять.

Минаков: В 1990-е целью клана было захватить и удержать власть и активы в Донбассе. Но, твердо встав на ноги у себя в регионе и оглядевшись по сторонам, донецкие увидели, что у них нет реальных конкурентов, все остальные — слабаки. Именно тогда появились амбиции национального уровня.

Выдрин: Становление донецких как элиты начинается с того момента, когда они стали вливать деньги и человеческие ресурсы в Партию регионов. В начале нулевых они осознали, что больших денег, футбольного клуба‑чемпиона и пары “своих” депутатов в Киеве мало. И если они хотят, чтобы с их интересами считались не только в Донецке, нужна своя мощная политическая партия.

Интересы

Минаков: Донецкий клан — это иерархическая структура без единоначалия. Есть группа авторитетных лидеров, они формируют повестку дня и принимают решения. Нижестоящие неукоснительно проводят “линию партии”. Янукович возник как компромиссная фигура, устраивавшая все группы и течения в клане. Он первый среди равных, за ним последнее слово в принятии ключевых решений или в разрешении конфликтов.

Бондаренко: Есть политики, бизнесмены, которые выступают как знамя, символ донецкого клана — например, Янукович, Ахметов, Клюев, но есть десятки, а то и сотни людей, которые не хотят светиться, но активно влияют на процессы в клане. Дискуссии даже поощряются, правда, никогда надолго не затягиваются. Положение Януковича продолжительное время было “первый среди равных”.

Мостовая: Взаимоотношения в политико‑экономической верхушке донецких складывались не один день и очень непросто. Думаю, никто кроме них самих до конца не понимает принципов функционирования клана и не назовет правильную табель о рангах. Из Януковича относительно самостоятельную политическую фигуру сделал 2004 год. До этого момента он был лишь представителем интересов донецкого клана в политической среде.

Методы

Мостовая: Донецкие одолели конкурентов, потому что огромная работоспособность сочетается в них с железной волей и целеустремленностью. Они прошли криминальное чистилище 90‑х, поэтому у них очень занижена планка моральных и нравственных ценностей. А главное — что бы ни происходило, они держались вместе. И конечно, сыграла свою роль концентрация у них огромного капитала.

Минаков: Общество в Украине крайне несовременное. Частный интерес у нас абсолютно доминирует над общественным. Когда в такой стране появляется слаженная группа, обладающая огромным финансовым ресурсом, она рано или поздно оказывается в выигрышном положении. Донецкие победили, потому что они умеют договариваться друг с другом, а будучи чуть рациональнее и умнее остальных групп, они более эффективно воспользовались хаосом, который царил в Украине долгие годы. Говоря шахматной терминологией, они считают на два хода вперед, в то время как все остальные — на один.

Выдрин: Сила донецких в том, что они смотрят на политику как на чистый бизнес. В тактике они обыгрывают кого угодно в Украине, так как тут работают бизнес‑схемы. А вот стратеги из них неважные, тут у политики и бизнеса разные правила.

Свою роль сыграл и глобальный кризис. “Страна живет, пока дымятся трубы”, — этот урок усвоили все страны. А донецкие это знали всегда на генетическом уровне, они мастера тяжелых сущностей. Они интуитивно чувствовали, что без чумазого угля и брутального чугуна экономика Украины не может существовать. Во время кризиса такой подход был очень востребован, так что они попали в нужное время в нужное место.

Конкуренция

Мостовая: Быть братьями на войне гораздо проще, чем при разделе наследства. Когда пришло время делить наследство — а это вся Украина, донецкий клан стал разрушаться. Внутри идет сумасшедшая борьба за активы и денежные потоки. От былого единства уже мало что осталось. Впрочем, пока нахождение в одной упряжке будет приносить дивиденды, они будут стараться формально держаться вместе. Они как рука, пораженная артрозом: сжаться в кулак еще может, но делать это все тяжелее и болезненнее.

Бондаренко: Сверхзадача донецких достигнута: Киев взят. В клане внутренний кризис. Он стал неустойчивым, для цементирования нужна новая общая цель. А с этим проблема. Цель, которую декларирует Янукович, — реформы, развитие Украины — не всем подходит. Многие донецкие товарищи задаются вопросом: “А где моя выгода от этих реформ?” Это одна из причин, по которой Янукович старается дистанцироваться от авторитетов клана и приближает к себе выходцев из других регионов.

Минаков: Чем больше власти они захватывают, тем больше мотивация у них воевать друг с другом. За короткое время после прихода Януковича к власти уже выделились: “макеевские”, “семья”, группы Ахметова, Клюевых, Левочкина‑Фирташа. В этом году донецкие лидеры развернули полномасштабную информационную войну друг против друга.

Выдрин: Несмотря на внутренние противоречия и конфликты, группа однозначно сохранится. Если сравнивать донецкий клан со школьным классом, то там может поменяться староста, хулиган станет отличником, но сам класс останется. У них единый архетип, а это важнее сиюминутных интересов.

Итоги

Мостовая: В донецкой элите заложено системное противоречие. Они любят большие амбициозные проекты, им нравится перерезать ленточки на открытии стадионов, мостов и дорог, но они не могут удержаться, чтобы на этом не заработать. Советские хозяйственники, живущие в них, любят строить и хотят космических побед, а бизнесмены из криминальных 90-х думают о частных самолетах.

Минаков: Донецкие могли бы стать государствообразующей силой, их реформаторские потуги подтверждают это стремление. Но фокусировка на личном интересе, внутренние противоречия, закрытость и неумение слушать общество сделали их временщиками. Когда закончится их время, их решения в экономической и политической сфере будут пересмотрены, и Украина начнет с чистого листа.

Борис ДАВЫДЕНКО